Dirty_Joker, 38 - 15 апреля 2007 20:43

Цвет любви.
Какого цвета была моя любовь? Она была цвета музыки Моцарта или цвета баллады Эрика Клептона “Tears in heaven”. Какой вкус был у моей любви? Вкус капучино или вкус жарких поцелуев? Нет, нет: у моей любви был вкус DIROL, сдобренный вкусом первого поцелуя… А какой у моей любви был запах? У моей любви был запах моих духов, несмываемым следом, оставшимся на Его руке.
Так она думала, когда простуженным февральским вечером шла домой…
Что можно сказать про мужчину, который случился в её жизни, как легкий бриз на море? Ну, во-первых, то, что у Него очень сильные и добрые руки, во-вторых, что Он обладал поразительной способностью успокаивать, и в третьих, что однажды у тебя был с Ним потрясающий секс в не совсем подходящих для этого условиях… Сейчас она не помнила, с чего все началось…
Хотя, кажется, все началось осенью. Он обходил больных и, подойдя к её кровати, совершенно бесцеремонно откинул одеяло и впился своими сильными пальцами в её колено.
«Совершенно неприлично иметь такие колени, как у Вас. Вам серьёзно надо подумать об операции», - сказал Он и отошел к другой больной. Тогда она сильно разозлилась на то, что посторонний доктор позволил себе так беспардонно причинять ей боль..
На время она ушла из больницы. Тогда Он сказал, что при её выписке обязательно устроит большой праздник.
Потом она вернулась в больницу и однажды вечером случайно оказалась у Него в кабинете. Естественно, она согласилась выпить чашечку кофе, приходя в восторг от перспективы поболтать и пококетничать.
Ей нравилось то, что они болтали ни о чем. Он рисовал ей будущую операцию и успокаивал, говоря, что будет на ней первым ассистентом. А она говорила, что если бы у нее было много денег, то она подарила бы Ему частную клинику…
А потом Он очень властно обнял её, и странное дело, это совсем не обидело её. У неё было такое чувство, что после долгой дороги она вернулась домой.
Он целовал её, как в стихах у поэта, помните? «Зацелую допьяна, изомну, как цвет…» Почему она ничего не помнила? Именно потому, что была зацелована допьяна. Она только помнила, что когда она зажгла свечу в темном кабинете, он почему-то спросил её, нравится ли ей фильм «Горькая луна»? Может быть, Он находил, что она похожа на Эммануэль Сенье? А потом…Сначала их движения были не очень слаженными.Она начала волноваться и от этого еще больше делала все невпопад. Но он обнял её, прошептал на ушко: «Не спеши, девочка моя, у тебя все получится…» И действительно всё получилось!..
После они лежали и пили апельсиновый сок, а она говорила о том, что была бы очень счастлива, если бы каждый день у нее начинался с чашки клубничного мюсли и со стакана апельсинового сока…Он прижал ее к себе и сказал: « Странное дело, профессор, когда делает операцию, как правило, матерится, как сапожник, а когда делал операцию тебе, он не ругался.».
Потом у нее была операция, после которой профессор разбудил её словами: «Вставай, красавица, проснись.» Она решила щегольнуть своим гуманитарным образованием и ответила немного хриплым спросонья голосом: «Пушкин несколько банален, вот Мандельштам…»
Да, Мандельштам…
Она выписывалась, когда Он дежурил. У нее есть странная манера делать вид, что у неё все в порядке, когда на душе просто кошки скребут. Так было и в тот раз: она делала вид, что очень рада своей выписке. И сказала: «Сейчас Вы можете устраивать праздник». На её лице сияла улыбка, а её душа стонала от боли. Все видели улыбку, но только Бог видел её душу…
Она обещала своему профессору, что через несколько месяцев приедет к нему в больницу для осмотра…
И вот она возвращалась, возвращалась темным февральским вечером домой. Она шла и точно знала, что летом снова приедет туда…
И потянулись долгие месяцы разлуки, время, когда она жила ожиданием встречи с Ним. Проплакал капелью март, шлепая по лужам, прошел апрель и наступил бесшабашный май…
В мае она ездила отдыхать в санаторий близ Москвы. В прошлом это была пригородная усадьба купца Грачева. Её поразило, что такой рай на земле был расположен в паре километров от МКАД. Как –то она слышала, что однажды Вольтер на вопрос, где он хотел бы оказаться, в раю или в аду, ответил: «По комфорту я хотел бы быть в раю, а по общению - в аду».
Так же было и здесь. Удобства, вполне городские: магазин, парикмахерская и почта, были рядом. А вот мягкая трава луга, дорожки в парке, неторопливость отдыхающих создавали такое впечатление, что находишься вдали от жизни в городе.
Было немудрено, что между отдыхающими завязывались романы.
У нее тоже был роман, роман-сказка, ибо, как говорила её институтская подруга: «Любой свой роман ты превращаешь в сказку». Но её поражало то, что, в общем-то, роман этот был совершенно ей безразличен. Было и море цветов, и поездки на экскурсию в Шахматово, и ночи без сна… Но иногда ей казалось, что она была отравлена Им . Что бы она ни делала: занималась гимнастикой, плавала в бассейне или принимала ухаживания своего кавалера – она все время думала только о Нем.
Наконец настал день, когда она поехала на прием к профессору. Она очень долго собиралась, примеряла разную одежду, подбирала косметику и духи, созванивалась со своим вечно занятым профессором. И в один жаркий солнечный день в начале июня приехала туда, откуда уходила темным февральским вечером… Профессор осмотрел её, в общем, остался доволен результатами. Правда, его беспокоило то, что у нее появилась некая неустойчивость походки. Но он сказал, что со временем это пройдет. Осенью профессор снова собрался положить её в больницу для проведения одной очень небольшой операции, а пока, желая пообщаться с ней, предложил с ним пообедать. Конечно, она согласилась… Ей очень нравилось разговаривать с профессором, нравилось,